Бунин, Бабель и другие. Вольное рассуждение о непереводимом в переводе. Бакунцев Антон. Что русскому – благо, то французу – merde. Как известно, И. А. Бунин был не только блестящим, самобытным прозаиком, поэтом, публицистом, но и прекрасным переводчиком. Его переводы (например, «Песнь о Гайавате» Лонгфелло, «Каин», «Манфред», «Небо и земля» Байрона, «Годива» Теннисона и др.) по праву считаются образцовыми, непревзойденными.

Немецкий язык — полезные фразы и интересные факты. Как нобелевский лауреат Иван Бунин вовлек жену в любовный . Стихотворение Ивана Алексеевича Бунина (1870-1953). В то же время Бунин – один из самых «переводимых» русских писателей.

Стихи Ивана Бунина на немецком языке с переводом. До сих пор наиболее обширным собранием прозы Бунина на немецком языке оставался четырехтомник, публиковавшийся в . Василий Дмитриевич Бунин (4 марта 1900, с. Мокша, Пензенская губерния, Российская. В дальнейшем они участвовали в Смоленском сражении на .

В то же время Бунин – один из самых «переводимых» русских писателей. Переводы его стихов и рассказов начали появляться еще в начале XX века, причем они выполнялись не только на языках национальных окраин Российской империи (например, Прибалтики), но и на западноевропейских языках – в частности, немецком, французском, английском. Интерес иностранных переводчиков к творчеству Бунина резко возрос после Октябрьской революции. С тех пор как писатель оказался в эмиграции, его произведения (преимущественно прозаические) начали интенсивно переводиться на все языки Европы.

Сегодня можно говорить о том, что многие бунинские стихи, рассказы, повести, роман «Жизнь Арсеньева», художественно- публицистическое эссе «Окаянные дни» переведены на большинство языков мира. Тем не менее Бунина продолжают переводить и издавать за рубежом. И это хорошо. Однако возникает вопрос: насколько адекватны эти переводы оригиналам? Впервые я всерьез задался этим вопросом два года назад, после общения с нынешним владельцем виллы «Жаннет» в Грассе. Его зовут Пьер- Андре Мортероль. Это уже немолодой человек; как говорили в старину, «порядочно образованный».

До покупки «Жаннет» г- н Мортероль жил в Париже, торговал букинистической литературой в Латинском квартале. Разумеется, имя Бунина ему хорошо известно. Кое- что из бунинского наследия он читал – само собой, в переводе: русского языка он совсем не знает, о чем очень сожалеет. По словам г- на Мортероля, Бунин для него – фигура более чем загадочная.

Хозяин «Жаннет» не может взять в толк, почему мы, русские, так почитаем этого писателя и за какие заслуги шведы вручили ему Нобелевскую премию. Свое впечатление от тех бунинских произведений, которые ему довелось прочесть, г- н Мортероль в разговоре со мной выразил грубо- просторечным словечком «merde» (дерьмо).– Впрочем, – поспешил он добавить (очевидно, заметив выражение моего лица), – может быть, дело тут вовсе не в Бунине, а в плохих переводчиках?– Так и есть, – сказал я. Пожалуй, даже невозможно – главным образом из- за его стиля. Вообще стиль, язык Бунина уникален, это как бы одно из главных действующих лиц в его писаниях. Расстались мы с г- ном Мортеролем – как опять- таки говорили и писали в старину – приятелями.

Тем не менее этот разговор оставил по себе неприятный осадок. При всей явной субъективности суждений г- на Мортероля, было ясно, что зарубежный читатель, в общем, имеет о Бунине превратное представление и что виной тому – неудачные, недостаточно «чуткие» переводы, которые не способны передать то, что сам писатель называл «аурой произведения».

Но можно ли в принципе передавать в переводе эту самую «ауру», неотъемлемой частью которой, без сомнения, является оригинальный авторский стиль? И в какой степени перевод является воссозданием исходного произведения – не только с лексико- стилистической, содержательной, лексико- страноведческой, но и с лексико- психологической точек зрения? Вопросы эти не новы; в определенном смысле они вечны и вместе с тем неизменно актуальны! И наоборот: те, кто как самостоятельные авторы «слишком» ярки, «слишком» самобытны, за редчайшим исключением, бывают плохими переводчиками. Переводы англоязычных произведений В. В. Набокова – с его изысканно- угловатым, иронично- рефлексивным авангардистским стилем, в котором есть что- то шаманское, – признаются удачными лишь тогда, когда они лексически и синтаксически стилизованы под его же произведения «русского периода» (1. Но как быть с другими прозаиками и поэтами, которые, в отличие от Набокова, никогда не писали по- русски?

Можем ли мы быть уверены в том, что достоинства и недостатки того или иного иностранного произведения, которое мы читаем в переводе, обусловлены творческой манерой именно автора, а не его «преложителя»? Наиболее разительным примером «вытеснения» автора переводчиком может служить толстовский перевод мопассановой «Франсуазы»: Мопассана там нет вовсе – один сплошной Толстой. До сих пор не утихают споры вокруг пастернаковских переводов из Шекспира. Неоднозначно воспринимались и бунинские переводы произведений Лонгфелло, Байрона, других поэтов: например, августейший президент Императорской Академии наук – великий князь Константин Константинович, писавший стихи под псевдонимом К. Р., отзывался о них не слишком благосклонно. Однако сегодня очевидно, что эти переводы безупречны в плане вкуса, чувства меры, а в литературном отношении, может быть, даже превосходят оригиналы.

При этом Бунину- переводчику (в отличие от того же Л. Толстого) каким- то образом удавалось не выпячивать свое уникальное авторское «я»: в этом смысле он как раз и представляет собой то самое редчайшее исключение.

Вместе с тем нельзя забывать о тех особенно трудных, порой прямо экстремальных для переводчиков случаях, когда в оригинальных произведениях присутствуют элементы диалектной, жаргонной лексики, идиомы, каламбуры, авторские неологизмы. Известно, как мучаются отечественные переводчики, когда имеют дело, например, с cockney или parigot, – и, наоборот, в каком замешательстве оказываются переводчики иностранные, сталкиваясь с русским просторечьем. А чего стоит хитроумная игра слов в «Don Quixote» Сервантеса и «Gargantua et Pantagruel» Рабле – или бесшабашный тинэйджерский сленг в «The Catcher in the Rye» Сэлинджера – или виртуозная имитация шизофренического бреда в «Pseudo» Эмиля Ажара / Ромена Гари! Поезд В Завтрашний День. Переводчики, подобные Н.

М. Любимову, Р. Я. Райт- Ковалевой, А. Ю. Цывьяну, умеющие «щелкать» такие и еще многие другие, столь же «крепкие орешки», воистину достойны восхищения и самых высоких литературных наград. И все же я абсолютно уверен в безнадежности любых попыток адекватного перевода.

Лучшим (и, на мой взгляд, неоспоримым) аргументом в пользу этого тезиса служат произведения наших, русских писателей, хотя степень их «непереводимости», конечно, различна. К числу принципиально непереводимых текстов я бы отнес, например, «Левшу» Н.

С. Лескова, «Одесские рассказы» И. Э. Бабеля, «Сказки» Б. В. Никакой, даже самый искусный переводчик не сумеет воссоздать тот особый словесный колорит, который есть в этих произведениях. Потому- то меня однажды чрезвычайно изумило безапелляционное заявление двух молодых эстонцев – основателей таллинского филиала Всемирного клуба одесситов, – что они «перевелии “Одесские расскаазы” Паапеля». Мое недоумение, высказанное вслух, осталось ими не понятым.

И я до сих пор не в состоянии постигнуть, как можно перевести – не только на эстонский, но и вообще на какой бы то ни было язык! Мине сдается, что у нас горит сажа?

По- моему, это немыслимо. Тот же Бунин по- русски неповторим, ни с кем из русских писателей его спутать невозможно.

Но в переводе его произведения неизменно теряют свое обаяние, ту несказанную магическую силу, с какой они воздействуют на отечественного читателя (по крайней мере, настроенного доброжелательно). И справиться с этим не могут даже многоопытные переводчики. Морис Донзель (он же Морис Парижанин или просто Морис) – автор французских версий бунинских сборников «Господин из Сан- Франциско», «Деревня», романа «Жизнь Арсеньева», увидевших свет в 1. Бунина Т. В. Марченко, был «переводчиком чрезвычайно скрупулезным и ответственным».

Бунин в немецком переводе. Полностью. Автор: Ксения Ноговицына, Базель. Nogovitzyna/Nashagazeta.

Несмотря на европейское признание, при жизни писателя и после его смерти на немецкий язык были переведены лишь самые известные его произведения, а потому для немецкой аудитории Бунин и сегодня остается, прежде всего, мастером малого жанра, автором повести «Митина любовь», рассказов «Господин из Сан- Франциско» и «Тёмные аллеи». К счастью, в последние годы Бунин заново обретает своего читателя в немецкоязычных странах благодаря проекту цюрихского издательства «D. В этом году вышел уже седьмой том, под названием «Fr.

Выход следующего тома, который получит название «Господин из Сан- Франциско» и объединит рассказы 1. Наряду с рассказами, написанными до 1.

Окаянные дни» (в немецком переводе “Verfluchte Tage. Ein Revolutionstagebuch”) и «Храм солнца» (“Der Sonnentempel – Literarische Reiseblider”). До сих пор наиболее обширным собранием прозы Бунина на немецком языке оставался четырехтомник, публиковавшийся в 1. ГДР (в него, например, впервые вошел роман «Жизнь Арсеньева»). Тогда эту масштабную работу проделал коллектив переводчиков. В новом собрании все переводы осуществляет Доротея Троттенберг, уже знакомая нашим читателям.

Как пояснил корреспонденту Нашей газеты. Базельского университета профессор Томас Гроб, такая «монополия» на перевод была продиктована желанием дать «немецкому Бунину свой голос»: через единство переводческого стиля выявить стилистическое единство, которым пронизаны все его произведения, от юношеских до самых поздних. Мы встретились с Доротеей Троттенберг и Томасом Гробом в преддверии дня рождения Ивана Бунина и побеседовали о работе над собранием, об их отношении к творчеству писателя и о сложностях, которые таят в себе его произведения.

Наша газета. ch: Кому принадлежит идея перевода всей бунинской прозы? Д. Т. Несколько лет назад в издательстве «D. Он пользовался большим успехом, что стало неожиданностью для самого издательства. Но Светлане Гайер было тогда уже за 8.

Сабине Дёрлеман обратилась к нам с предложением продолжить работу над переводами Бунина. Тогда и возникла идея как можно полнее представить творчество Бунина немецкоязычной публике, открыть его во многом заново, ведь у нас это – забытый классик. Какое первое впечатление произвели на Вас сочинения Бунина? Д. Т. Как и все слависты, я знала Бунина со времен учебы в университете, читала самые известные его произведения: «Господин из Сан- Франциско», «Митина любовь», «Грамматика любви». Но ни ранних рассказов, ни «Окаянных дней», ни «Храма солнца» я не знала. После первых переговоров с издательством я начала читать эти книги, чтобы получить более объемное представление о Бунине, и была поражена. Я просто заразилась им.

В чем основные задачи редактора- составителя этого собрания? Д. Т. Как только стало ясно, что планируется большое издание сочинений Бунина, я поняла, что мне нужен человек, который делал бы текстологическую работу, и, что тоже очень важно, владел бы русским и мог оценить мой перевод. Мой интерес был, прежде всего, переводческий, но вместе с тем нужно было подготовить научную основу.

Т. Г. Хотя я и не специалист по Бунину, но при составлении издания необходимо было установить, как он работал над текстами, когда и что было издано, как отличаются между собой разные варианты. Так, например, существует проблема ранних рассказов. Они в последний раз были опубликованы в издании А.

Ф. Маркса 1. 91. 5 года. А уже в полное собрание сочинений, осуществленное берлинским издательством «Петрополис» в 1.

По его настоянию эти рассказы не включались и во все  последующие издания его сочинений, они для него как будто больше не существовали. Мы же решили пойти в каком- то смысле против воли писателя и опубликовать самые интересные из этих ранних миниатюр, показав, как вырабатывался его стиль. В каждый том мы стараемся включить рассказы, которые раньше не переводились.

Например, в том ранних рассказов «У истока дней» (“Am Ursprung der Tage”) мы включили впервые переведенный на русский язык большой рассказ «На даче». Или, например, в томе «Храм Солнца» нам хотелось создать единый цикл, объединенный идеей бунинских путешествий, и показать, как формировался его литературный стиль в эти годы. Для этого мы дополнили том несколькими рассказами, написанными уже в эмиграции, в которых Бунин вспоминает свои прошлые поездки – лишившись паспорта, он больше не мог путешествовать. Таким образом, повествование начинается в юности, затем герой совершает поездку на Украину, далее описаны большие путешествия на Средний Восток и, в конце, как реминисценция .

Получилась очень цельная книга. Еще один важный для нас момент: в этих путевых поэмах огромное разнообразие в описании, например, моря. Оно у него всегда разное; он никогда не повторялся.

И нам важно было собрать все эти разные образы моря в одном томе. То есть вы группируете содержание томов по хронологическому принципу: в шестой том вошли рассказы 1. Эти книги вообще стоят особняком. На какие первоисточники Вы опирались в работе над переводами? Д. Т. В основном, на издание А. Ф. Маркса, вышедшее в России до революции, и на собрание берлинского издательства «Петрополис», с которым писатель сотрудничал уже в эмиграции. Т. Г. Дело в том, что для берлинского издания Бунин стал сокращать рассказы, например, «Деревню» он сократил на треть.

И в этом случае мы опирались на первое наиболее полное издание того или иного произведения, надо которым работал сам писатель. Вы упомянули Светлану Гайер, знаменитую русско- немецкую переводчицу, скончавшуюся в 2. В фильме «Женщина с пятью слонами» она сравнивает текст с тканью, а процесс перевода со стиркой и глажкой: при стирке волокна теряют свою упорядоченность и необходимо глажкой ее восстановить. А с чем у Вас ассоциируется процесс перевода? Есть ли свой метод в работе над бунинскими текстами?

Д. Т. Гайер, конечно, очень образно говорит, и я знаю многих, кого, как и Вас, впечатлило это сравнение. На самом деле, у каждого переводчика есть свой подход. У меня особой методики нет, но самое важное для меня . Я знаю, что всегда что- то теряется при переводе, но стараюсь сосредоточиться на том, что можно перевести, а не на том, что теряется, иначе вся работа бессмысленна.

В книге «Окаянные дни» мое внимание привлек один фрагмент: «Сперва меньшевики, потом грузовики, потом большевики и броневики.. Как Вы поступили при переводе с этой рифмой грузовиков, меньшевиков, большевиков?

Д. Т. Это один из моих любимых отрывков в «Окаянных днях», именно этот образ грузовика! И как раз типичный пример того, что теряется при переводе, потому что чисто фонетически нет немецкого аналога. Бунин всегда очень поэтичен, и я всегда ищу возможность сохранить эти ассонансы, найти в немецком языке слово, созвучное оригиналу. Для меня, как литературоведа, «Окаянные дни» . С одной стороны, она очень яростная, страстная, но при этом стилистически продумана до деталей, ведь Бунин работал над ней много лет.

Это часть сложности . Это так: хотя Бунин называет это произведение дневником, он тщательно работает с текстом, включая в него, как и в «Храме солнца», многочисленные вырезки из газет, листовки, цитаты из Библии, из мифов и легенд. Бунин в этой книге практически хоронит и отпевает старую Россию. Вы много занимаетесь переводами новейшей русской литературы, работали с текстами постмодернистов Сорокина и Пелевина. Как Вы считаете, действительно ли граница между старой и новой русской литературой непреодолима, или все- таки есть преемственность?